Осмотревшись у входа, Виз'зредд Виз’зрхард сразу почувствовал себя увереннее и забрался внутрь естественного убежища. "А здесь прохладно", – сразу подумал он, но тут же заметил нечто вроде примитивного очага: круг из небольших камней, а в середине – остатки угольков и золы. "Вполне разумно, ночью в пустыне холодно. Правда, нужно топливо". На всякий случай он обошел пещеру по кругу, отметив, что некто аккуратно заделал неизвестно куда ведущие туннели. Вероятно, с помощью магии, позволяющей перемещать предметы по воздуху. Он сразу приободрился, поняв, что ему не придется самому этим заниматься, как на то намекал проводник.
Еще раз оглядев внутренне пространство, он решил заночевать в дальнем от входа углу, в стороне от валунов и туннелей. Приближалась ночь, а вместе с ней – и благословенная темнота, в которой его силы так замечательно восстановятся. Виз'зредд не удержался и еще раз включил магическое зрение, смутно надеясь обнаружить здесь "Место Силы" или нечто в этом роде. Увы, скала оказалась самой обычной, костер – тоже. А вот при осмотре камней у него шевельнулось какое-то беспокойство. Ему показалось, что перемещавшие один из них заклинания еще не полностью рассеялись, что могло значить либо то, что его положили на место сравнительно недавно (хотя когда именно, он не мог сказать), либо что заклинание было необычайно мощным, либо что в этом конкретном месте магические энергии ослабевают со временем значительно медленнее.
Усевшись на пол в облюбованном уголке, маг оперся на стенку, словно только сейчас осознав, насколько сильно он утомлен, и стал дожидаться проводника.

Навалившись на посох, Виз'зредд Виз’зрхард тяжело приподнялся, проковылял к очагу и снова сел прямо на пол пещеры. Пробурчав что-то вроде "угу", что должно было означать благодарность, он подхватил мех и сделал пару глотков. Слегка откашлявшись, он сказал:
– Ваши способности в очередной раз оказываются весьма полезными. Думается мне, что это – совсем неплохое убежище и даже относительно обустроенное. А теперь, если Ваши мысли еще не совсем устали, я бы хотел кое-что заметить, долженствующее оказаться интересным для Вас. Это, как бы сказать, тренировка. Вот сейчас Вы испытываете определенный упадок сил, не так ли? Но признаюсь, когда я сам впервые испытывал это заклинание на себе, то потом несколько часов лежал не в силах пошевелиться. Кстати, припоминаю, как мне тогда хотелось пить, а дойти до воды я был не в состоянии. Но вот сейчас я значительно бодрее, значительно. Понимаете, это заклинание нагружает как хорошая физическая тренировка. Если Вы, скажем, будете подвергаться его воздействию регулярно, то постепенно Ваш организм окрепнет, и последующая усталость уменьшится. Если Вам доступна такая аналогия, это как боевая ярость варваров: опытные бойцы перестают ощущать упадок сил на определенном уровне мастерства. Да, таким вот образом. Теперешняя усталость скоро пройдет, в течение часа или двух, не более. Конечно, можно сотворить заклинание и без ограничителя на расходование сил, но к такому прибегают крайне редко, в особых обстоятельствах и, особо замечу, на свой страх и риск. Не более и не менее как. Понимаете? Хорошо. – Впрочем, маг как обычно увлекся и не очень следил за реакцией собеседника. Тем более, что, как ему показалось, в голове уже начало проясняться и тяжесть во всем теле потихонечку отступала. Ему даже яснее припомнилось прошлое, и он понял, что насчет нескольких часов он, похоже, преувеличил. Тем не менее, Виз'зредд продолжал:
– Но к чему я веду. Так вот. Находясь под действием заклинания, вы совершили боевые действия в отношении пустынного... моллюска, назовем его пока так. Хотя нет, пусть будет пустынный ползун... или нет, прыгун... Хм, как бы его назвать? Не слизень же. А, вот: ползовИк. Пустынный ползовик. Пока назовем его так. Итак, когда Вы с ним расправлялись, то при этом весьма эффективно тренировались, получали боевой опыт. Так что не удивляйтесь, если обнаружите, что Ваши боевые таланты несколько улучшились. Как и мои, кстати. Пожалуй, если нам представится случай, я испробую Стрелу Хаоса и проверю свои способности. А теперь я бы выслушал Ваши соображения по поводу башни-сторожки. Чем, если не секрет, она Вам приглянулась?

– Нет, нет, отдыхайте, – сразу ответил маг. – Пожалуй, я постою на страже первую половину ночи. А Вы отдыхайте. Кстати, когда Вас разбудить? И когда Вы собираетесь на разведку в башню? Насколько я понимаю, если там кто-то есть, Вы намеревались застать их спящими? Ладно, теперь спокойно отдыхайте. Да, и вот что. Если Вы не забыли сохранить кусочек пустынного ползовика, будьте любезны, передайте его мне. Возможно, я с ним немного поэкспериментирую. А теперь отдыхайте. И спокойной Вам ночи.

Смеркалось. Виз'зредд Виз’зрхард, изображая дозорного, сидел у входа в пещеру и смотрел на темнеющее небо, ожидая, когда Тьма вступит в свои права, и его силы восстановятся. Колдун уже пришел в себя и с улыбкой вспоминал недавний приступ усталости. Заодно на ум приходили остальные события прошедшего дня. Обнаружение развалин... практически не занесенных песком. Останки погибших в давней битве... практически не потревоженные. Нахальный призрак... хорошо, если он там один. Пакостная тварь, чуть было не усыпившая следопыта и попытавшаяся затем съесть самого мага... похоже, не описанная в научной литературе – и таким образом, не исключено, он был первооткрывателем. Ему вспомнилось заодно, с какой легкостью он творил заклинания Хаоса, разгневавшись на чудовище... хотя так и должно быть – ведь чем сильнее эмоции, тем лучше получается сотворение данного вида магии. Другой ее особенностью была возможность использования иных видов накопленной маны: Тьмы, Природы, четырех Стихий – даже, как он где-то читал, Света и Жизни, – хотя и с еще большими потерями энергии при конверсии.
Небо утратило цвет, потемнело и стало прозрачным; засияли звезды – такие яркие и отчетливые в сухом воздухе пустыни. Стихли ветерки, пролетавшие над песками; где-то далеко засверкали летающие огоньки неопознанного происхождения. У горизонта блестел серпик молодой луны, слишком слабенький, чтобы залить просторы бледным серебром. Виз'зредд расслабился, ощущая, как из его тела словно выступают невидимые прохладные усики мрака, пробираются в самые темные закоулки пещеры и насыщаются магический энергией, словно тончайшие белесые ниточки-корешки растений, впитывающие влагу и минеральные соли.
Стемнело, и маг прибег к помощи Ока Тьмы. Его глаза как бы наполнились мельчайшими частичками первородного мрака, столь чувствительными даже к слабому свету. Зрение прояснилось, месяц засиял на небе, как серебряное лезвие глефы, а песок и камни мерцали и переливались, как толченый жемчуг (хотя Виз'зредд его не видел и не знал, уместно ли такое сравнение). Пора было приступать к исследованию. Маг поднял фрагмент тела пустынного ползовика и поднес к глазам, внимательно разглядывая его со всех сторон и делая в уме примечания. При ночном свете образец также выглядел как окаменевшие живые ткани; прослеживались мускульные волокна, пленки связок, трубочки кровеносных жил. Но помимо них были и непонятные образования с утолщениями, пронизывающие объемной сеткой весь образец. Вероятно, нервная система, как бы состоящая из множества маленьких мозгов, соединенных друг с другом, предположил Виз'зредд.
Ему тут же на ум пришла забавная мысль о том, что более глупые мозги гибнут при столкновении существа с опасностями, выживают более умные, которые умеют избегать неприятностей и находить пищу, а потом, когда выжившая часть ползовика отъедается и разрастается до оптимальных размеров, и образуются новые нервные центры, то старые, опытные мозги как бы обучают молодые. Таким образом, существо постепенно умнеет и приспосабливается, и старческий маразм ему, похоже, не грозит, так как поглупевшая часть, вероятно, будет утеряна. А это интересно, решил колдун, и тут же пришел к выводу о существовании некоего врага ползовика пустынного, который мог бы на него охотиться, регулируя его численность и способствуя интеллектуальной эволюции. Возможно, таким врагом и был пустынный ящер? Охотящийся на ползовиков и откусывающий те части, которые по глупости ему подставятся?
Что-то я размечтался, подумал маг. Ведь ящеру надлежало приписать способность питаться чуть ли не окаменелостью. Что же это за причина, по которой в нем так много камня? Он задумался, изредка шевелясь, чтобы присесть поудобнее и заодно оглядеть окрестности. Пока ясно было одно: обычное существо не способно выращивать каменные ткани – слишком много затрат. Максимум, на что они способны – это преобразовывать кальций и фосфор в кости и кальций и углерод в раковины (и те же жемчужины). Нет, единственное существо, обладающее скелетом – или панцирем – из кремния, это микроскопическая водоросль (диатомея), из останков которых образуется особый песок. Впрочем, это было уже что-то, решил про себя Виз'зредд. Возможно, ползовик либо выработал аналогичные механизмы естественного окаменения, либо в его теле жили миллионы крошечных водорослей. Странно, снова подумал он, у ползовика нет единого панциря, нет костяка. Его скелет тоже как бы распределен по всему телу, наделяя прочностью и защитой даже небольшие кусочки. Однако ж, ползовик, имея жесткие ткани, умудряется при этом довольно быстро ползать и прыгать. Маг вновь внимательно пригляделся к слоистой структуре. Ему пришло в голову, что, хотя отдельные слои были жесткими, между собой они могли быть слабо связаны, обеспечивая одновременно прочность и гибкость – как у той зачарованной брони, вспомнил он. А что, это была неплохая идея, решил он, аккуратно пробуя разодрать образец, как будто раскрывая слипшиеся страницы. Впрочем, поддавался он плохо, и Виз'зредд пришел к выводу, что у живого ползовика сцепление между слоями каким-то образом ослабевает, что и позволяет ему изгибать тело.
Шло время; месяц незаметно переползал по небесной сфере; дальние огоньки погасли. Увлекшийся размышлениями и освеженный ночной прохладой колдун уже строил планы по поимке живого ползовика и его доставке в гильдию, с последующия присвоением монстру его, великого Виз'зредда Виз’зрхарда, имени. Наконец, намечтавшись всласть, он встал, потянулся, чувствуя легкую сонливость, зевнул и принялся тихонько бродить туда-сюда по пещере, то и дело выходя наружу на пару шагов. Однажды где-то на горизонте полыхнуло малиновое зарево – возможно, кто-нибудь сотворил могущественное заклинание, или, скажем, взорвался склад фейерверков. Другой раз по пустыне галопом промчалась оседланная лошадь без всадника. Но больше никаких происшествий не было.
Наконец, он решил растормошить проводника, чтобы самому немного вздремнуть перед тем, как тот отправится на разведку к дальней башне. Своих мыслей и открытий, касающихся ползовика, колдун предпочел не озвучивать – если Перкс случайно проболтается до того, как Виз'зредд будет готов к докладу, кто-нибудь сможет украсть его первенство. И имя, присвоенное ползовику, конечно.